Но не стой под рукой, когда я буду собой. И не добрый, и не злой, ни хороший, ни плохой (с)
Ненавижу подобные сны - от них не страшно, от них просто жутко. Когда просыпаешься и не можешь проглотить комок в горле от неприятного давящего чувства внутри.
...Я открыл глаза и почти сразу понял, что нахожусь не дома - хотя во сне слабо представлял, что для меня было бы домом, но явно не это странное место. Собственные движения казались слишком медленными, словно до этого я долгое время провалялся под наркозом. Словом, ощущения были не самые приятные. Я сел на кровати, бездумно разглядывая гладкие светлые стены и пытаясь понять, куда попал и - как, но не помнил совершенно нечего. Это сейчас я всё прекрасно понимаю, а тогда мне стало страшно от того, что в голове нет ни одного воспоминания - наверное, здесь я и должен был проснуться, но испугался, видимо, не достаточно сильно, потому что в следующий момент встал со скрипнувшей койки и пошёл к двери.
Откуда-то мне стало ясно, что это больница, но я никак не мог понять, какого чёрта здесь никого нет и откуда идёт этот странный полусвет. И смех - мне отчётливо слышался детский смех в глубине длинных коридоров, погружённых в прозрачный сумрак. Кажется, я услышал, как ребёнок смеётся где-то рядом со мной, поэтому резко обернулся, но увидел только край одежды.
- Иди, иди...
Мальчишка смеялся, но я понимал тогда, что он зовёт меня за собой.
- Подожди, подожди!
Я до сих пор не мог двигаться нормально - пространство казалось мне вязким сиропом, в котором погрязло тело, и каждый шаг давался с трудом. Мальчишка постоянно смеялся не переставая, и мне становилось от этого ещё страшнее. Даже страшнее, чем то, что я нихрена не помнил.
- Иди, иди за мной.
Почему-то я не силился понять, куда он меня ведёт. Наверное, потому что во сне плохо соображаешь.
Тёмные запутанные коридоры, казалось, длиной в километры, никак не хотели заканчиваться, пока я не оказался на пороге какого-то кабинета с табличкой, на которой значилось имя - так и не смог его прочитать. Мальчик снова засмеялся и открыл дверь - я его не видел, но знал, что это он.
Кабинет оказался удивительно просторным и светлым - за окнами явно был день.
- Здравствуй.
Кресло, в котором сидел человек за столом крутанулось - он явно смотрел в окно до появления - и я помню только, что очень испугался, когда его увидел. Но не узнал - я же ничего не помнил.
- Ага, что у тебя здесь?
Человек в белом халате встал со своего места и подошёл к полке с кучей папок. Я никак не мог вспомнить, как это называется.
- Ничего не понимаю.
Он улыбнулся и повернулся ко мне, сжимая в руках несколько исписанных листов бумаги - ровный острый почерк.
- Ты под этим подписался.
- Я ничего не подписывал.
Как я мог утверждать? Я же ничего не помню.
- Нет. Но согласился с этим. Значит, подписался.
Никак не могу понять, что он имеет ввиду. И смотрит на меня своими непроницаемыми чёрными глазами, глядя в которые я... внезапно вспоминаю и - понимаю, к чему он клонит.
- Нет. Нет!
Я бросаюсь к двери, но возле неё стоит тот самый мальчишка, который привёл меня сюда. И по его улыбке я понимаю - меня отсюда никто не выпустит.
- Нет!
- Ты же согласился, разве забыл?
Голос за спиной заставляет отскочить к стене - чтобы не оказаться спиной ни к одному из них.
- Не помню... я не помню.
Обидно было, ведь я действительно не помнил почти ничего, кроме этого человека (?) и этих чёртовых подписанных листочков.
- Ты этого хотел. Ты - хотел. Несмотря на то, что не был обязан. Почему?
Он оказывается близко и хватает меня за плечи. Я понимаю, что пропал - эта мёртвая чёрная пустота в глазах непременно заберёт меня, затянет, не выпустит.
- Почему?!
Мальчишка снова начинает смеяться, я поворачиваюсь к нему, чтобы услышать:
- Совсем не узнаёшь?
Мальчик засовывает руку в шорты и достаёт оттуда двух бумажных голубей. Я и сейчас знаю, что это значит и тогда – сразу вспомнил... Потом, кажется, вскрикнул, но человек с чёрными глазами засунул мне руку в солнечное сплетение и сказал:
- Я это - возьму.
Помню, что начал задыхаться от безумной боли. Я не мог сделать нормальный вздох, не мог проснуться, не мог умереть. Ощущение того, что слабеешь и не можешь этому противостоять, когда из тебя высасывают саму жизнь. Очень-очень медленно.
Звонок будильника на телефоне вырвал меня из этого странно сна. Впервые в жизни я был ему рад, чёрт возьми...
...Я открыл глаза и почти сразу понял, что нахожусь не дома - хотя во сне слабо представлял, что для меня было бы домом, но явно не это странное место. Собственные движения казались слишком медленными, словно до этого я долгое время провалялся под наркозом. Словом, ощущения были не самые приятные. Я сел на кровати, бездумно разглядывая гладкие светлые стены и пытаясь понять, куда попал и - как, но не помнил совершенно нечего. Это сейчас я всё прекрасно понимаю, а тогда мне стало страшно от того, что в голове нет ни одного воспоминания - наверное, здесь я и должен был проснуться, но испугался, видимо, не достаточно сильно, потому что в следующий момент встал со скрипнувшей койки и пошёл к двери.
Откуда-то мне стало ясно, что это больница, но я никак не мог понять, какого чёрта здесь никого нет и откуда идёт этот странный полусвет. И смех - мне отчётливо слышался детский смех в глубине длинных коридоров, погружённых в прозрачный сумрак. Кажется, я услышал, как ребёнок смеётся где-то рядом со мной, поэтому резко обернулся, но увидел только край одежды.
- Иди, иди...
Мальчишка смеялся, но я понимал тогда, что он зовёт меня за собой.
- Подожди, подожди!
Я до сих пор не мог двигаться нормально - пространство казалось мне вязким сиропом, в котором погрязло тело, и каждый шаг давался с трудом. Мальчишка постоянно смеялся не переставая, и мне становилось от этого ещё страшнее. Даже страшнее, чем то, что я нихрена не помнил.
- Иди, иди за мной.
Почему-то я не силился понять, куда он меня ведёт. Наверное, потому что во сне плохо соображаешь.
Тёмные запутанные коридоры, казалось, длиной в километры, никак не хотели заканчиваться, пока я не оказался на пороге какого-то кабинета с табличкой, на которой значилось имя - так и не смог его прочитать. Мальчик снова засмеялся и открыл дверь - я его не видел, но знал, что это он.
Кабинет оказался удивительно просторным и светлым - за окнами явно был день.
- Здравствуй.
Кресло, в котором сидел человек за столом крутанулось - он явно смотрел в окно до появления - и я помню только, что очень испугался, когда его увидел. Но не узнал - я же ничего не помнил.
- Ага, что у тебя здесь?
Человек в белом халате встал со своего места и подошёл к полке с кучей папок. Я никак не мог вспомнить, как это называется.
- Ничего не понимаю.
Он улыбнулся и повернулся ко мне, сжимая в руках несколько исписанных листов бумаги - ровный острый почерк.
- Ты под этим подписался.
- Я ничего не подписывал.
Как я мог утверждать? Я же ничего не помню.
- Нет. Но согласился с этим. Значит, подписался.
Никак не могу понять, что он имеет ввиду. И смотрит на меня своими непроницаемыми чёрными глазами, глядя в которые я... внезапно вспоминаю и - понимаю, к чему он клонит.
- Нет. Нет!
Я бросаюсь к двери, но возле неё стоит тот самый мальчишка, который привёл меня сюда. И по его улыбке я понимаю - меня отсюда никто не выпустит.
- Нет!
- Ты же согласился, разве забыл?
Голос за спиной заставляет отскочить к стене - чтобы не оказаться спиной ни к одному из них.
- Не помню... я не помню.
Обидно было, ведь я действительно не помнил почти ничего, кроме этого человека (?) и этих чёртовых подписанных листочков.
- Ты этого хотел. Ты - хотел. Несмотря на то, что не был обязан. Почему?
Он оказывается близко и хватает меня за плечи. Я понимаю, что пропал - эта мёртвая чёрная пустота в глазах непременно заберёт меня, затянет, не выпустит.
- Почему?!
Мальчишка снова начинает смеяться, я поворачиваюсь к нему, чтобы услышать:
- Совсем не узнаёшь?
Мальчик засовывает руку в шорты и достаёт оттуда двух бумажных голубей. Я и сейчас знаю, что это значит и тогда – сразу вспомнил... Потом, кажется, вскрикнул, но человек с чёрными глазами засунул мне руку в солнечное сплетение и сказал:
- Я это - возьму.
Помню, что начал задыхаться от безумной боли. Я не мог сделать нормальный вздох, не мог проснуться, не мог умереть. Ощущение того, что слабеешь и не можешь этому противостоять, когда из тебя высасывают саму жизнь. Очень-очень медленно.
Звонок будильника на телефоне вырвал меня из этого странно сна. Впервые в жизни я был ему рад, чёрт возьми...