Но не стой под рукой, когда я буду собой. И не добрый, и не злой, ни хороший, ни плохой (с)
Оно реально психопатически-шизофриническое, последняя строфа так и вовсе не для глаз санитаров из жёлтого дома xDD
Крылатый сумасшедший
…Там, наверное, пели безудержно первые птицы,
Я и сам был крылатым, но в клетке пустого окна,
В узкой клетке окна, в коридорах и стенах больницы,
За которыми скоро, наверное, будет весна.
Мне всегда улыбалось чуть криво знакомое небо,
То бездушное небо, что бьётся в стекло мотыльком.
Жаль, что я умирал, каждый раз засыпая под снегом,
Открывая глаза под привычным уже потолком.
Там, наверное, где-то есть врач в своём белом халате,
Он, быть может, заглянет поставить диагноз «Никто»,
Но опять открывается дверь одинокой палаты –
Кто-то снова зашёл, принеся новый шприц с пустотой.
Чей-то ищущий взгляд, постоянно скользящий по телу,
Как холодные пальцы – вдоль бёдер, до глаз и ресниц,
Незнакомая тень разукрасит соседнюю стену…
…Там, наверное, снова звенят голоса первых птиц!
Что призывно поют, возвращая к чужому началу…
Я смогу, я крылат…! Только прутья окон не сломать…
И когда-нибудь смерть, облачённую сталью кинжала,
Онемевшей рукой в чьё-то тело придётся вогнать.
Это было «потом», что застыло глухим «перед этим»,
Остаётся венозный огонь и горящая кровь…
Я, наверное, скоро умру, и никто не заметит
На спине моей двух, вдоль лопаток протянутых, швов…
Крылатый сумасшедший
…Там, наверное, пели безудержно первые птицы,
Я и сам был крылатым, но в клетке пустого окна,
В узкой клетке окна, в коридорах и стенах больницы,
За которыми скоро, наверное, будет весна.
Мне всегда улыбалось чуть криво знакомое небо,
То бездушное небо, что бьётся в стекло мотыльком.
Жаль, что я умирал, каждый раз засыпая под снегом,
Открывая глаза под привычным уже потолком.
Там, наверное, где-то есть врач в своём белом халате,
Он, быть может, заглянет поставить диагноз «Никто»,
Но опять открывается дверь одинокой палаты –
Кто-то снова зашёл, принеся новый шприц с пустотой.
Чей-то ищущий взгляд, постоянно скользящий по телу,
Как холодные пальцы – вдоль бёдер, до глаз и ресниц,
Незнакомая тень разукрасит соседнюю стену…
…Там, наверное, снова звенят голоса первых птиц!
Что призывно поют, возвращая к чужому началу…
Я смогу, я крылат…! Только прутья окон не сломать…
И когда-нибудь смерть, облачённую сталью кинжала,
Онемевшей рукой в чьё-то тело придётся вогнать.
Это было «потом», что застыло глухим «перед этим»,
Остаётся венозный огонь и горящая кровь…
Я, наверное, скоро умру, и никто не заметит
На спине моей двух, вдоль лопаток протянутых, швов…
